Сначала ты ненавидишь ее, тебе не нравится, что она все время выигрывает в спорах, что она даже не вздергивает нос, как бы это сделали другие девушки. Ты ненавидишь то, какая она самоотверженная, как она готова защищать едва знакомого человека. Ты ненавидишь ее за ее идеальные аргументы, за ту нотку в голосе, которая заставляет тебя опустить голову, словно пораженного хищника. Ты ненавидишь ее еще сильнее, потому что она не такая. Потому что она даже этого не знает, даже не задумывается о том, сколькие бы хотели заполучить ее и почему, черт возьми, она такая желанная. Тебе это тоже невдомек, и ты ненавидишь ее и себя за то, что какая-то частичка тебя все же подсказала, что она не такая. Чертова обычная девчонка, ты ненавидишь ее. Ты замечаешь. Как рассыпаются ее волосы по плечам, как изгибается ее тело, когда она работает, как ее голубые глаза смотрят на тебя пронзительно. Замечаешь родинку над верхней губой. Замечаешь, когда она говорит. Замечаешь, что не с тобой. Замечаешь, что она права в большинстве случаев. Замечаешь, что непроизвольно становишься рядом с ней. Замечаешь ее.

Беги.
Беги от ненужных мыслей, затопляющих голову, словно огромное, внезапно проголодавшееся цунами. Оно поглотит тебя, не оставит ни кирпичика на острове твоих воспоминаний, решений и непреднамеренных ошибок.
Беги от людей, которые вскарабкиваются вверх по твоим стенам, ставят лестницы и пускают вверх свои гарпуны. Будь осторожен, если они проберутся внутрь – беды не миновать. Пусть лучше сорвутся вниз и разобьются о колючие скалы твоего цинизма, нежели принесут с собой любовь, а потом так резко, болезненно и жадно отберут ее.
Беги от тяжелых душевных ран, беги от сложных вычислений, беги от жизненной наполненности. Беги от страсти, от огня, от жара. Ты сгоришь в этом пламени.
Беги и существуй. Остановись и начни жить.
Выбор за тобой.
Но лучше беги.

Позволь мне стоять перед тобой на коленях, умоляя простить за то, чего не совершала, и чего не разрешила бы мне совершить моя любовь к тебе, такая безмерная, чистая, нежная. А ты не замечаешь ее, заперевшись в своем большом шумном мире, пока я вспоминаю, как твои пальцы перебирали мои волосы, как струны на гитаре. На той самой гитаре, держа которую в руках, родилась твоя первая песня обо мне, и она была похожей то на острые скалы, то на яркие переливы света на драгоценном камне. Ты – мой драгоценный камень. Я – твоя острая скала.
А помнишь, сто лет тому назад я сказала, что люблю тебя так же безоглядно, как чайка любит свое небо и море. Ты должен помнить мои глаза, наполненные бессмысленными слезами и руки, отчаянно ищущие тебя. Нас разделяли тысячи километров, миль, галактик. И тогда я не знала, что мне придется молить о прощении перед пустыми стенами, голыми, как и моя душа перед тобой. Истерзанными, как и мое сердце. Ты – мое море и небо, слившиеся воедино. Я – твоя чайка. Наивная, глупая птица с подрезанными крыльями.
Я хочу упиваться своим унижением перед тобой, когда буду умолять не покидать меня посреди пустой дороги в этой темной-темной ночи. Я бы бродила до самого утра, которое не наступит уже никогда в моей жизни без тебя.

Бывают такие дни в году, когда и жить не хочется. Поздняя осень, глубокие лужи на тоскливом сером асфальте, грязные листья под ногами. Даже солнце бледнеет над головой, и садится очень скоро, будто и ему противно смотреть на этот мир. Мне тоже бывает противно. Мне противно каждый день видеть твое лицо, спать с тобой в одной постели, а потом натирать кожу пахучим мылом, чтобы на мне не осталось ни одного следа тебя. Пусть я лучше буду прозаически пахнуть клубничным мылом, но при каждом повороте головы меня не будет преследовать твой терпкий запах.
Ты скажешь – уходи. Я скажу – не могу.
Горький кофе заменяет утренние истерические слезы. Я бы уже давно сбросилась с крыши ближайшей многоэтажки, если бы не пила кофе без сахара. Три чашки в день – на завтрак, обед и ужин. Ты будешь кричать на меня, а я заварю себе кофе. Забавно, правда?
Я ненавидела тебя и любила. Любила и ненавидела.